Сергей Кара-Мурза

Евразийская цивилизация - или этнический тигель?

Граждане СССР пытаются сегодня осмыслить причины и последствия развала их страны. Кое-кто ликует и пляшет на могилах, кое-кто под шумок мародерствует. Огромное большинство поднимается через трагедию на новый уровень мысли. И бесценными оказываются сегодня усилия тех, кто осознал историю России в свете схожей катастрофы - распада Российской империи после 1917 года. Это, прежде всего, русские философы, которые увидели в революции попытку цивилизационного слома - эксперимент по радикальной модернизации самобытного "неправильного" способа жить, хозяйствовать и думать.

Когда общество вовлекается в столь глубокие потрясения, политический и идеологический вектор радикальных сил оказывается почти несущественным - разрушению и трансформации подвергаются гораздо более глубокие основания. Слушаешь иногда политиков и их ученых экспертов и поражаешься - о чем они говорят? Не понимают, что происходит - или сознательно дурят нам голову? Слом цивилизации требует замены культурных, метафизических и даже филогенетических матриц человека, сложившихся у него под влиянием биогеохимических факторов, инстинктов, биоритмов, ощущения пространства и времени и т.д. (См. В.Вернадского, Г.Вернадского, П.Сорокина, А.Тойнби, Л.Гумилева). В 1917 г. такую трансформацию России пытались произвести под знаменем марксизма - одной из ветвей идеологии западноевропейской индустриальной цивилизации, сегодня под знаменем либерализма - другой ветви той же идеологии, выросшей на общей с марксизмом картине мира и антропологической модели.

После 1917 г. Россия, получив тяжелейшие травмы, выжила. Архаическая, почвенная компонента большевизма сожрала тонкий слой "европейски образованных коммунистов" (что, конечно, также было большой потерей для нации). Сегодня, разумеется, дело обстоит куда сложнее - Международный валютный фонд и совещания лидеров "семерки" - это не Бухарин с печальными глазами. В конце ХХ в. назревающее столкновение цивилизаций может стать фатальным. И все большую тревогу вызывает тот факт, что социологи-западники со своими диагностическими средствами, пригодными лишь для детерминированного современного общества, успокоили политиков как раз тогда, когда следовало бы бить тревогу. "Все в порядке, - заявили они. - Социального и этнического взрыва в России не произошло. Можно продолжать реформы в том же духе". А надо было бы убавить свою научную самонадеянность и хотя бы рассмотреть иные модели объяснения происходящих в России процессов. Давайте попытаемся это сделать в связи с теми представлениями, которые бытуют в среде демократической интеллигенции относительно национальной политики России. Помимо прессы, эти представления в концентрированном виде были изложены в проекте новой концепции национальной политики. Этот документ, разработанный видными этнографами из Российской Академии наук, обсуждался и не был принят Верховным Советом. "Возвращен на доработку". Кое кто может сказать, что нет смысла останавливаться на документе, который не привел к принятию политического решения. Я с этим не могу согласиться - документ важен тем, что он отражает то видение национальной проблемы, которое сложилось в политически активной части демократической интеллигенции. Решение Верховного Совета этого видения нисколько не поколебало. Напротив, скорее всего, авторы лишь отредактируют текст, приспособят фразеологию к восприятию депутатов (этих - или уже других), отшлифуют острые углы и "продавят" основные идеи своей концепции. Как же можно ее игнорировать?

Отметим прежде всего удивительный факт - обсуждение этой концепции в Верховном Совете почти не вызвало резонанса. А ведь очевидно, что в такой многонациональной стране как Россия сама жизнь людей в буквальном смысле этого слова зависит от стабильного мира при совместном проживании. Если этот мир нарушить - теряют смысл все понятия демократии, экономической эффективности, рыночной или плановой экономики. Как держава (и даже как страна) Россия и затем СССР существовали лишь постольку, поскольку выработали механизмы поддержания стабильного национального мира. Тот, кто допускал разрушение этих механизмов, замахивался не на коммунизм, а на страну, для которой и Ленин, и Брежнев - лишь эпизоды истории.

Заметим еще не слишком, на первый взгляд существенный, но общий для концептуальных документов нашего демократического режима момент: они отталкиваются не от фундаментальных, "жестких" понятий и ценностей, а от идеологем. Причем идеологем производных - тех, которые отвергают "проклятое прошлое" (СССР, плановое хозяйство, уравниловку и т.д.). Так и здесь, концепция устройства совместной жизни народов - ценности абсолютной - представляет собой совокупность декларативных высказываний, чрезвычайно густо насыщенных сугубо идеологическими положениями полемического характера. Вместо того, чтобы дать краткий теоретический анализ понятий, проблем и противоречий, предложить альтернативы национальной политики при разных сценариях развития событий и установить критерии выбора альтернатив, авторы непрерывно спорят с незримо присутствующим политическим противником - "тоталитарным режимом СССР" и доказывают превосходство "демократического режима". Документ весь обращен назад.

Более того, вся идеологическая часть концепции исключительно конфронтационна. В выражениях, недопустимых не только для государственного документа, но и для солидной прессы, квалифицируется СССР. Нельзя же не учитывать, что за сохранение СССР проголосовало подавляющее большинство граждан, и последние опросы показали, что позитивное отношение к СССР сохранилось. Совершенно непонятно, зачем нужно строить обновленную национальную политику не на преемственности с СССР, не через компромисс мнений и интересов, а через столкновение с большинством населения.

Несмотря на чрезмерный "антитоталитарный" и антикоммунистический пафос документа, в основных своих положениях он следует идеологическим клише ленинской национальной политики в отношении России, ее истории и роли русского народа. Когда же речь идет о действиях государства, оно представлено в документе обычным централизованным СССР, только немного уменьшенным в масштабах. Вплоть до того, что почему-то Россия должна устраивать переселение на историческую родину крымских татар (из Казахстана на Украину!) или турок-месхетинцев (из Узбекистана в Грузию!).

В целом, структура мышления авторов концепции и поддерживающих ее выступлений в прессе совершенно не изменилась по сравнению с брежневскими временами и напоминает менталитет официальных этнографов 70-х годов - эти выступления лишь припудрены антикоммунистической косметикой. А по сути, отрицается вовсе не национальное устройство СССР, а именно тот тип межэтнического взаимодействия, который сложился в России за много веков. Вот суждение ученого. Как выражается в "Независимой газете" доктор исторических наук из Института Востоковедения Альгис Празаускас, Россия и СССР - это "своеобразный евразийский паноптикум народов, не имевших между собой ничего общего, кроме родовых свойств Homo sapiens и искусственно созданных бедствий". Примем на минуту, что в России, а затем СССР не было ничего общего между армянами, азербайджанцами и русскими, и их совместное проживание было не более чем паноптикум. Но вот факты: в России проживало в начале века 1,5 млн. армян, и они благополучно дожили до перестройки, создав сильное, вполне современное государство. В Турции жило 2,5 млн. армян - они почти все были уничтожены и изгнаны или ассимилированы. Сегодня там их 100 тысяч, и они настолько утеряли национальное самосознание, что даже отрицают геноцид 1915 года. И совершенно ясно, что лишь "имперское" устройство России и СССР, именно присутствие русского народа как неявного арбитра ("старшего брата") позволяло поддерживать равновесие между соседями на Кавказе - при всех неизбежных в столь сложной системе трениях. Сказать, что части этой системы не имели между собой ничего общего, мало мальски образованный человек (а тем более доктор наук, да еще литовец) мог только при полном отсутствии интеллектуальной совести. Уже древние греки отличали систему от конгломерата.

Радикальная интеллигенция имитирует наивность, представляя дело так, будто "империя" рассыпалась сама, как карточный домик. Вот один из интеллектуальных прорабов перестройки А.Нуйкин с удовлетворением признается: "Как политик и публицист, я еше совсем недавно поддерживал каждую акцию, которая подрывала имперскую власть. Я понимал, что это было правильно, пока действовала эта машина, соединившая в себе гигантскую армию, послушную единому приказу, КГБ, МВД, партию. Поэтому мы поддерживали все, что расшатывало ее. И правильно, наверное, делали. А без подключения очень мощных национальных рычагов, взаимных каких-то коллективных интересов ее было не свалить, эту махину". И добавляет с милым цинизмом: "Сегодня политики в погоне за властью, за своими сомнительными, корыстными целями стравили друг с другом массу наций, которые жили до этого дружно, не ссорясь. Сколько я уже говорю и пишу про Азербайджан и Карабах...". Вот так - интеллигент Нуйкин расшатывал систему, он он не виноват, виноваты корыстные политики (он, кстати, даже не замечает, что и сейчас еще раздувает пламя, говоря: Азербайджан - и Карабах, хотя именно из-за этой формулы и идет война). Выполнив свою роль в поджигательской программе, когда уже и Россия втянута в войну, Нуйкин умывает руки, отказываясь от любого "патриотизма" в "этой стране". Он иронизирует: "Мне хотелось даже написать давно задуманный материал, и название уже есть: "Считайте меня китайцем".

И политики, и пресса демонстративно уходят от какой бы то ни было теоретической разработки или хотя бы систематизации проблемы. В концепции, поданной в парламент, не дано определения основным понятиям (даже таким, как нация, народ, национальность), они даже трактуются по-разному в разных местах одного документа. После его прочтения оказывается невозможным ответить, в соответствии с изложенными положениями, на самые элементарные вопросы национальной политики. Особенно это касается причин резкого обострения межнациональных противоречий в ходе перестройки. Констатация в преамбуле того факта, что "в последние годы имели место серьезные теоретические просчеты в проведении государственной политики" вызывает лишь недоумение, ибо эти просчеты не названы.

Тут мы подходим к главной проблеме национальной политики будущей России, от которой авторы уходят с помощью идеологических штампов. А проблема, весьма хорошо разработанная и в западной, и в отечественной социальной философии, состоит в следующем: Российская империя и СССР эволюционировали как традиционное, не "атомизированное" общество, в котором права индивидуума не имеют приоритета над правами солидарных образований - в том числе этнических. Помните, с какой страстью требовали демократы отмены графы "национальность" в паспорте. А ведь эта графа дорогого стоит. Человек был не просто гражданином СССР, он был полномочным представителем официально признанного этноса как субъекта права. А две палаты Верховного Совета? Одна представляла "равных граждан", а другая была Советом национальностей. И это - не просто символ (хотя и символ очень важен). Общество ассоциировалось с метафорой семьи, а не рынка, и в отношениях собственности (прежде всего земельной) было сильно общинное начало. Поэтому здесь не возникало "этнического тигля", и этносы не растворялись, а сохранялись (при всех трениях, обидах и преступлениях режима). Контраст - современное общество западноевропейского типа в США или Германии, создавших мощные "этнические тигли".

В основе всех "моделей цивилизации" лежит определенное представление о мире, человеке и обществе. Современная западная цивилизация возникла через разрушение традиционного общества Средневековья, восприняв механистическую картину мира и атомизм - учение, приложенное сначала к человечеству, а затем уже к неживой природе. Оковы патриархального общества были сброшены под лозунгом: "человек - свободный атом человечества!". Индивидуализм стал основой мироощущения человека, и производными из него стали экономические ("свободная продажа рабочей силы") и политические ("один человек - один голос") представления. Отсюда права личности, которые в национальной сфере оправдали возникновение этнических тиглей для переплавки малых народов в нации - причем так, что боли при этом они не чувствуют.

В США "тигель" производит новую нацию. Немцы-иммигранты не стали там англичанами - они американцы. Остались еще "трудносплавляемые" компоненты (негры), но над их интеграцией усиленно работают. А тот, кто сопротивлялся - исчез (индейцы). При становлении рыночной экономики в Европе возникли "нации-государства", и там, где доминировала одна нация, действовал "тигель" другого рода. Он растворял, ассимилировал малые этносы. Так, в немцев превратилось множество славянских племен. Если же нация, которая хозяйничает в стране, не желает ни "сплавляться" с другими народами, ни растворять их в себе - проводится "этническая чистка" территорий и вводится апартеид. Тоже устойчивая до поры система.

В России, в том числе за последние 75 лет, атомизации не произошло. Человек продолжает ощущать себя частью солидарных структур того или иного типа - трудового коллектива, колхоза, даже банды. И важнейшей для большинства населения России категорией (отвергаемой нашими западниками) является народ. Восприятие народа как единого тела сформулировано евразийцем Л.Карсавиным: "Можно говорить о теле народа... Мой биологический организм - это конкретный процесс, конкретное мое общение с другими организмами и с природой... Таким же организмом (только сверхиндивидуальным) является и живущий в этом крае народ. Он обладает своим телом, а значит всеми телами соотечественников, которые некоторым образом биологически общаются друг с другом."

В 1927 г. Комитет Евразийцев в СССР объявил: "Кто такие евразийцы? Чего они добиваются? Евразийцы это те, которым раскрылась Россия как особый культурно-исторический мир, это те, для которых Россия не просто государство, а шестая часть света, не Европа и не Азия, а срединный особый континент - Евразия со своей самостоятельной культурой и исторической судьбой. Всякое копирование западных форм жизни для России-Евразии противоестественно. Оно влекло за собой и будет влечь ряд потрясений. Ни полицейское самодержавие прусского образца, ни парламентарная демократия, прикрывающая диктатуру европейского и мирового капитализма, России не нужны. Коммунизм же, провозгласивший борьбу с капитализмом, и сам являясь порождением европейского капитализма, выродился, обманув все чаяния трудящихся, в капитало-коммунизм, - в форму жесточайшей эксплоатации рабочих масс неумолимым и жестоким хозяином - государством.

Исходя из своеобразия евразийской культуры евразийство и установило принципы своей социально-политической и экономической программы. Наилучшей государственной формой признается советский строй, освобожденный от коммунистической диктатуры. Советская система в ее действительном виде будет наилучшим образом обеспечивать народность власти, ее силу и выдвижение нужных людей. Сохраняется федеративное начало союза. СССР - братский союз народов, населяющих Евразию. Принципом его является наднациональный строй на национальной основе".

Атомизированный индивид Запада, будучи носителем "прав личности", соединялся в гражданское общество, подконтрольным слугой которого было либеральное государство с весьма ограниченными функциями. Старые империи распались на "государства-нации", которые сегодня интегрируются через экономические связи. Совершенно иной путь прошла Евразия с ее особым континентальным шандшафтом. Государству здесь придавался священный смысл, оно было "отцом" (пусть излишне суровым или даже тираном), а не "приказчиком". "Не случайна связь народа с государством, которое этот народ образует, и с пространством, которое он себе усвояет, с его месторазвитием", - писал евразиец Г.В.Вернадский. Этому способствовал и ландшафт, ощущение простора. Географ П.Савицкий объясняет: "Своеобразная, предельно четкая и в то же время простая географическая структура России-Евразии связывается с рядом важнейших геополитических обстоятельств. Природа евразийского мира минимально благоприятна для разного рода "сепаратизмов" - будь то политических, культурных или экономических... Этнические и культурные элементы пребывали [здесь] в интенсивном взаимодействии, скрещивании и перемешивании. В Европе и Азии временами бывало возможно жить только интересами своей колокольни. В Евразии это, если и удается, то в историческом смысле на чрезвычайно короткий срок... Недаром над Евразией веет дух своеобразного "братства народов", имеющий свои корни в вековых соприкосновениях и культурных слияниях народов... Здесь легко просыпается "воля к общему делу". Так возникли Российская империя и СССР, а раньше - скифская, гуннская и монгольская империи. При этом никогда не возникало "этнического тигля", а тот особый способ сосуществования культур, который евразийцы называют термином "радужность" или "симфония".

Скажем больше: именно евразийский характер СССР делал каждую его часть "ни Европой, ни Азией", но синтезировал, соединял их культурные генотипы. Таджик и казах в СССР были и европейцами. Что означает в реальности "слом евразийства" - мы наглядо видели на примере Таджикистана.

Авторы Концепции уходят от анализа национального устройства СССР, а без понимания того, что разрушается, невозможно избежать катастрофы - это все равно что разрушать бомбу ударами молотка. Ругань не только не заменяет анализа, но и обостряет противостояние, ибо всем очевидно, что в СССР (или в Югославии) народы жили, а в результате разрушения союза начали воевать.

Отказываясь признать этот факт и извлечь из него урок, политики делают себя заложниками развитого в ходе перестройки цепного процесса распада и конфликтов, который Россия вполне могла бы остановить. Из сугубо конъюнктурных (и уже устаревших) соображений документ одобряет выбор революционного разрушения вместо эволюционного реформирования государства: "Национальные движения сыграли позитивную роль в разрушении тоталитарных структур и в демократических преобразованиях". То есть, никакого стремления хоть в будущем дистанцироваться от разрушительных сил и перейти к собиранию концепция не обнаруживает. Внутренне противоречивые призывы "найти формулу демократии на языке культурной традиции" абсолютно фальшивы, ибо разрушение СССР с использованием радикальных националистических движений означало полный разрыв с культурной традицией.

И весь текст документа показывает, что никакого "наведения мостов" и восстановления традиций не предполагается. Это видно хотя бы из того, что в качестве механизма предпотвращения конфликтов предлагается гласность и использование "журналистского корпуса" - тех механизмов и субъектов, которые сознательно использовали межэтнические конфликты как средство борьбы с тоталитаризмом.

Сегодня этот проект разрушения евразийской целостности переносится в Российскую Федерацию - она ведь тот же СССР, только поменьше. Реанимируется идея А.Д.Сахарова о "Евразийской конфедерации независимых государств", числом 40 или 50 (слово "евразийская" здесь такой же камуфляж, как "демократия" или "правовое государство" в перестроечном новоязе). Сразу после августа 1991 г. Л.Баткин заявил: "На кого сейчас рассчитана формула о единой и неделимой России? На неграмотную массу?". И был выброшен лозунг о "России делимой" (показательно заявление группы "Независимая гражданская инициатива", подписанное Ю.Афанасьевым, Л.Баткиным, В.Библером, Е.Боннер, Вяч.Вс.Ивановым и др.). И с разной степенью жесткости утверждается вульгарный европоцентризм, который даже советский истмат изжил в 60-х годах. В.И.Мильдон в "Вопросах философии" просто угрожает: "Для России как части Европы, части человечества следование прежним, своим историческим путем, определившимся стихийно, в условиях неблагоприятной географической широты, самоубийственно. Жизнь требует отказаться от него - нужно отказываться, даже если в ее и других народов прошлом не было образцов подобного отказа" (хотя иной "географической широты" нам Мильдон не подарит).

Концепция национальной политики провозглашает создание современного демократического общества с рыночной экономикой, и весь ее смысл таков, что в ней прямо предусмотрено возникновение "этнического тигля". Вот эти положения (разумные и правомерные именно для современного западного общества):

"Главные субъекты права [в национальной политике] - граждане, а не этнические группы"; "Субъект новой национальной политики - все представители всех национальностей"; "Нетерпимая для демократического строя ситуация, когда официально более 50 проц. территории объявлены "территориями своей государственности" для 7 проц. российских граждан"; "Входящие в состав РФ территории должны быть признаны территориями всех проживающих там граждан независимо от национальности".

Речь идет не о том, чтобы устанавливать привилегии или дискриминацию по национальному признаку, чтобы противопоставлять гражданские права интересам нации. Надо искать такой баланс прав и ограничений, при котором в системе прав и критериев существовало бы особое измерение (национальность), в котором субъектами становились бы не индивидуумы, а этносы. Такое измерение существовало и в царской России, и в СССР. Сегодня оно из основных, концептуальных документов исчезает. А это значит, что через какое-то время (уже после целого ряда этнических трагедий) придется вводить аварийные и действительно дискриминационные по отношению к большинству граждан ограничения. Подобно тому, как США создали резервации для уцелевших индейцев - запретили вторжение сюда "белого человека" (но и резко затруднили интеграцию "спасенных" индейцев в общественную ткань страны).

Поскольку в концепции ничего не говорится о том, как предполагается компенсировать "растворяющее" действие демократии и рынка на этносы, приходится прийти к выводу: это - концепция ликвидации этнического разнообразия России. Это - сугубо техноморфная, антиэкологичная концепция, по своим философским основаниям соответствующая среднему этапу развития всей доктрины индустриализма (вторая половина XIX в.). Появление такой концепции в конце ХХ в. и тем более в России с ее колоссальной культурой межэтнических отношений вызывает лишь недоумение.

Главная "конструктивная" мысль документа - приглушение и снятие национального компонента субъектов федерации. Для этого предлагается использовать два механизма: растворение республик в большом числе территориальных субъектов равноценного статуса; приоритет демократических прав личности, независимо от национальности, на каждой территории. Помимо того, что весь пафос этого предложения состоит в атомизации и униформизации российского общества, на нынешнем этапе кризиса и "детской болезни" национализма само это предложение (даже не его реализация, а всего лишь декларация) ведет к обострению межнациональных противоречий и к центробежным тенденциям. Услышав о таких планах, самое разумное для национально-территориальных образований - горизонтальные объединения и альянсы для максимальной автономизации от Центра. Реализация же этой концепции силой будет означать превращение всей России в арену тлеющих или открытых войн.

Совершенно неприемлема аргументация путем отсылок к зарубежному опыту. В качестве "наиболее оптимальной формулы" России предлагается "опыт развития схожих по типу стран - Индии и Нигерии". Иначе как издевательством над Россией, нашедшей уникальный тип стабильного совместного проживания народов, не назовешь предложение взять пример с Нигерии, пережившей одну из самых истребительных гражданских войн на этнической почве, или опыт Индии (почему не Шри Ланки?) с ее спиралью межэтнического насилия. Приведенная также ссылка на Испанию - вообще подтасовка. О каком же "снижении статуса национальной государственности" в федеративном устройстве можно говорить, если наиболее развитые автономные области Испании называются Каталунья (с государственным каталонским языком) и Страна басков? Или авторы считают, что баски - не национальность? А ведь баски имеют свой парламент, свое правительство, свой флаг и даже свою полицию. И при этом - этническое террористическое движение, держащее в страхе всю страну.

Совершенно неудовлетворителен раздел Концепции о межнациональных конфликтах - здесь практически все существенные утверждения неверны и противоречат самым элементарным представлениям конфликтологии и тому опыту, который уже накоплен с 1987 года. Опять из идеологических соображений приватизация представлена механизмом разрешения конфликтов, хотя именно приватизация по установленной формуле неизбежно станет важнейшим дестабилизирующим фактором, ибо она предусматривает расслоение по национальному признаку при дележе собственности. Концепция должна была бы признать эту очевидность и предложить нейтрализующие механизмы, но она лишь славословит приватизацию и наивно призывает к "инвестициям в конфликтогенные районы" (хотя все возможности инвестиций ограничены отправкой в такие районы вагона с наличными деньгами).

Национальная политика России не может строиться без ясного отношения к русскому народу. Однако и смысл, и фразеология всех утверждений Концепции, касающихся русского народа, воспроизводят едва прикрытые штампы, свойственные западническому крылу большевизма 20-х годов. Это и тезис о "насильственной русификации", и квалификация русских не как нации, а как этнической группы, и повторение формулы о "новой исторической общности" - теперь уже "российский народ". Поразительно, но в разделе "Проблемы русского народа" по сути не названо других конкретных проблем кроме как проблем "потомков казаческого населения" и "шовинизма и антисемитизма части русского населения".

Непонятно, на какую реакцию рассчитано упоминание антисемитизма русских как единственного названного проявления национализма? И почему именно в отношении русских - являются ли они монопольным носителем этого зла? И почему ничего не сказано об очевидном, надежно демонстрируемом разжигании русофобии? Такая "асимметрия" государственного документа никак не может способствовать не только гражданскому согласию, на даже и миру.

Концепция, как и очень многие другие декларации демократических идеологов, игнорирует очевидную неоднородность трех предстоящих десятилетий. России еще предстоит пройти через тяжелый кризис, а затем выйти в режим стабильного существования. Эти два этапа кардинально различны и представляют собой две системы совершенно разных процессов. И цели, и ограничения, и механизмы национальной политики на этих этапах также совершенно различны. Документ же предлагает набор абстрактных пожеланий. В нем постоянно подчеркивается, что Россия переживает "политическую либерализацию и утверждение общедемократических норм". Но это - явное искажение реальности, которое в национальной политике просто недопустимо. Многие вещи, полезные или нейтральные на стабильном этапе, оказывают разрушительный эффект в фазе кризиса.

Можно ли совместить глубокую демократизацию с сохранением полиэтнической российской цивилизации? Да, можно - но Концепция от самой этой мысли отказывается. Да и не в политиках дело. Болезненное преодоление европоцентризма - задача всей интеллектуальной элиты России. Расхождение носит не политический а философский, ценностный характер. И расхождение это имеет долгую историю.

Когда Гайдар, в бытность премьер-министром, с гордостью заявлял, что да, он - западник и совершенно сознательно ориентируется именно на западную (вернее, англо-саксонскую) разновидность капитализма, полезно было бы вспомнить, как уже в 60-е годы была сформулирована главная идея, с помощью которой разрушается вся евразийская цивилизация России - идея разрыва славянско-финско-тюркского симбиоза и даже союза, "возвращения" русских в "европейский дом". Идея, реализация которой отбрасывает Россию не только от Урала, но уже и от Волги. Эмигранты П.Вайль и А.Генис показывают это в своей книге "60-е. Мир советского человека" (которую Л.Аннинский поспешил приветствовать как "честную книгу"). Они пишут: "Спор об отношении к западному влиянию стал войной за ценности мировой цивилизации. Речь шла уже не о направлении или школе, а об историческом месте России на карте человечества". Идеологом и пророком этого нового западничества стал И.Эренбург (которого П.Вайль и А.Генис уподобляют апостолу Павлу, не уточняя, впрочем, какому Богу молился Эренбург до преображения из "Савла"). "Эренбург страстно доказывал, что русские не хуже и не лучше Запада - просто потому, что русские и есть Запад". В те годы, после шока Спутника и полета Гагарина призыв отказаться от обременительного союза с татарином, превратить "азиатскую" компоненту в хорошо контролируемый внутренний "третий мир" подавался в оболочке лести (какой контраст с сегодняшними издевательствами). "То, что хотел сказать и сказал Эренбург, очень просто: Россия - часть Европы... Ну что может разделять такие замечательные народы? Пустяки," - пишут П.Вайль и А.Генис и приводят слова Эренбурга. - "Их разделяют не мысли, а слова, не чувства, а форма выражения этих чувств: нравы, детали быта". Сегодня реверансы в сторону русских прекращены, и либералы наперебой доказывают, что русские - не европейцы и не могли ими быть, поскольку приняли православие и предпочли степняков культурным тевтонским рыцарям. И теперь нас примут на выучку в цивилизацию лишь на жестких условиях МВФ. Доктор философских наук В.Кантор так и подчеркивает: "Одно хорошо в выговариваемой нашими демократами идеологеме: мы не лучше Запада, мы хуже, нам до него еще надо расти".

И для того, чтобы понять суть национальной политики наших либеральных демократов, надо выяснить, чем мы, по их мнению, "хуже Запада", когда мы стали "ухудшаться", в каком направлении нам надо "расти". Работ, подробно излагающих эти вопросы, опубликовано множество, но набор мыслей в них невелик. Они сводятся, кратко, к следующему:

- Россия совершила трагическую ошибку, приняв православие. Тем самым она отклонилась от "столбовой дороги мировой цивилизации".

- Россия ошиблась, отвергнув цивилизаторскую миссию тевтонов и войдя в симбиоз со "степняками" (татаро-монголами).

- Россия ошиблась, поддержав большевиков, которые испоганили марксизм и восстановили имперские порядки.

- Россия не может "переварить" свою огромную территорию и должна распасться на 40-50 "нормальных" государств.

Эти тезисы излагаются без всяких шуток в самых серьезных журналах и на самых престижных международных конференциях. Взяв наугад любой номер журнала "Вопросы философии", вы их найдете в той или иной вариации. И примечательно, что вся эта идеологическая кампания строится на примитивном подлоге (за ошибку его принять невозможно - настолько он очевиден): под шумные крики о "русском фашизме", о "красно-коричневых" и "национал-патриотах" в общественное сознание внедряется откровенно расистская идея о разрыве межэтнических связей русского народа и "возвращении" его, как блудного сына, в Европу. Ведь самые интеллигентные демократы-западники и словом никогда не обмолвились, что в этот мифический "европейский дом" приглашаются коми, чуваши или буряты. Об этом и речи быть не может. И напрашивается вывод, что втайне эти западники прекрасно знают, что и поверившие им русские до этого дома не дойдут и своими онучами его обитателей не обеспокоют. Их Исход из Евразии просто превратится в тотальную войну совместно проживающих народов - ведь русских зовут в "европейский дом" без якутов, но с якутскими алмазами в мешочке.

Проиллюстрируем основные тезисы западников положениями концептуальной статьи В.Кантора из "Вопросов философии" (1993, N 4) - "Западничество как проблема "русского пути". Сначала, вслед за Эренбургом, утверждается, как аксиома, что Россия - лишь "блудная" дочь Европы: "Разумеется (!), духовное родство России с Западной Европой, несмотря на отличие православия от католицизма и их вражду, было все же ближе, чем с мусульманским Востоком, с которым нас связала наша история. Тяга к Европе - это тяга к восстановлению разорванного когда-то сложными геополитическими противоречиями и варварскими нашествиями единства европейской культуры". Констатируем (ибо спорить - бесполезно), что здесь под Россией понимаются лишь русские, которые должны разорвать исторические связи с мусульманами и "варварами". Под "нашествиями" подразумеваются лишь нашествия с Востока. А шведы, тевтоны, Наполеон и Гитлер шли лишь с целью восстановить "единство европейской культуры".

Далее Кантор указывает на те два зла, которые не дали славному русскому мужичку стать цивилизованным европейцем - православие и татары. "Казалось бы, христианство - фактор, единящий нас с Европой (обратите внимание на это нас - К-М). Во всяком случае, на это надеется и надеялась современная интеллигенция. Но наше православное христианство специфично. Степь оставила нам духовную связь только с Византией. Византия же откололась от динамично развивавшегося западноевропейского мира. После гибели Византийской империи именно Московская Русь оказалась ее духоприемницей, приняв как завет и ее разрыв с Западом. Эту вражду культивировала и Орда, в принципе враждебная городской Европе... Не случайна экуменическая попытка Вл.Соловьева, пытавшегося открыть православие навстречу миру. Не получилось".

Представления же западников об образе жизни тюркских народов и вообще о кочевой цивилизации предельно идеологизировано (не говоря уже, что с точки зрения исторической достоверности оно сводится к убогому европоцентристскому мифу). "Наследовав от Орды вражду к Западу, к его принципам жизни - упорядоченности, методичности, трудовой выдержке, Московская Русь унаследовала и ее специфику, - пишет Кантор. - А специфика кочевого варварства - в паразитарности, в отсутствии собственной производительной силы. Что не исключает, разумеется, производства оружия массового поражения: от луков и стрел до ядерных ракет. К этому надо добавить произвол как норму жизни и права". Кочевая цивилизация - паразитизм, она не обладает собственной производительной силой..; без производительной силы вполне можно создать и производить ядерные ракеты. Похоже на бред, но пишет-то известный философ, доктор наук. Как это понять?

Поругав русского человека за унаследованную от степняков "паразитарность", Кантор, как хороший педагог, начинает его жалеть, находить ему оправдание: "Такое вот наследство-препятствие досталось России при всем ее безусловном стремлении вернуться в Европу, откуда ее вытеснила "история-мачеха". Но не просто вытеснила. Вытеснила, отдав ей во владение - по наследству от монголов - огромные пространства, во много раз превышающие территории всех государств Европы, вместе взятых... В России эти пространства были слишком безграничны, поэтому и служили препятствием материального и духовного развития страны... Это бескрайнее пространство накладывало отпечаток и на социальное мироощущение народа, рождало чувство безнадежности... Освоить, цивилизовать, культурно преобразовать неимоверные российские территории - задача огромной сложности: как считал А.Тойнби, практически неразрешимая".

И, совершенно естественным образом, западник Кантор переходит к сути всего проекта либеральных демократов - к предложению освободить русских от "тяжелого гнета" бескрайних полей. Мол, перестаньте держаться за землю, позвольте купить ее у вас при нынешнем хорошем курсе доллара - и вас, глядишь, примут в европейцы. Он так и пишет: "Сегодняшней европеизации, чтобы состояться, надо суметь разрушить это и поныне существующее в России наследие татаро-монгольского владычества - государственное владение землей".

Будучи уверенным, что в глазах демократического интеллигента сам образ "паразитарного" степняка опорочен, Кантор именно с этим образом увязывает традиционное и для славянских, и для угро-финских народов России общинное отношение к земельной собственности. Играет, так сказать, на подсознании. А учитывая конъюнктурный всплеск антикоммунизма, он укрепляет образ врага - тюркских народов - представляя их прародителями большевизма. "Россия со времен "московизации", - пишет Кантор, - строилась как огромный боевой лагерь, как Орда, готовая по приказу вождя-императора к любым боевым действиям. Подточенное европеизацией самодержавие ослабело, не могло выполнять роль ядра войска. Большевики создали новое ядро - партию, организованную как боевой отряд, спаянный железной дисциплиной. Они перехватили инициативу у самодержавия, забравши его роль, роль вожака орды. И выдвинув лозунг "грабь награбленное", заявив, что достаточно уничтожить свой правящий класс и богачей, чтобы зажить как в Европе, большевики, по сути дела, пробудили - никогда до конца не засыпавшее - степное начало в русском человеке. И Русь пошла за большевиками, сквозь их европейские лозунги просвечивало привычное - "ханской сабли сталь" (А.Блок)". В этом сознательно сконструированном идеологическом мифе - а пальму первенства в фальсификации истории демократы у большевиков явно отобрали - несколько слоев. Для нас здесь самое важное - тезис, что разрыв с большевизмом должен означать и разрыв русского народа со "степным" началом, началом якобы паразитарным, грабительским и захватническим.

Какие же траектории, сценарии развития событий в России предполагает вся совокупность представлений о межнациональных отношениях, изложенная как в Концепции национальной политики официальных этнологов, так и в заявлениях демократических интеллектуалов и политиков? Если удастся план Сахарова и его последователей из ДДР о расчленении "ненормально большой" России на 40-50 государств, очистка от степной компоненты регионов с "почти европейским" населением получит юридическое закрепление. Тогда "татарские" и "варварские" регионы будут превращаться в новый "третий мир" - с использованием всех тех методов эксплуатации и подавления, которые уже прекрасно отработаны западными друзьями философа Кантора и министра Козырева.

Если же это не удастся, упор будет сделан на стратегическую концепцию формирования "новых русских" - западнической предпринимательской, бюрократической и технократической элиты, которая порвет со "степной" компонентой, используя средства самой разной жесткости, вплоть до гражданской войны против "старых русских". Заметим (и это подчеркивается почти в каждой публикации), что "новые русские" - это понятие вненациональное, это - новая "историческая общность людей", порвавших с наложенными на нас "историей-мачехой" ограничениями. Они есть и среди башкир, и среди марийцев, и среди евреев.

Вот и пророчит в газете "Утpо России" (оpгане Демокpатического союза) гpажданин В.Кушниp: "Война лучше худого лживого миpа. Добpокачественный миp pождается после откpытой войны, без масок. Стpашна pусская смута, но pусская покоpность намного хуже. Во сто pаз покоpность бессмысленнее и беспощаднее любого бунта. Стpана должна пpойти чеpез испытания... Война очищает воздух от лжи и тpусости. Нынешняя "гpажданка" скоpее будет напоминать амеpиканскую, между Севеpом и Югом... Сpажаться будут две нации: новые pусские и стаpые pусские. Те, кто смогут пpижиться к новой эпохе и те, кому это не дано. И хотя говоpим мы на одном языке, фактически мы две нации, как в свое вpемя амеpиканцы Севеpных и Южных штатов. Я увеpен, совpеменная "гpажданка" будет иметь смысл и полноценную победу. Что же касается жеpтв, pазpушений, ядеpного потенциала и многого дpугого, то скоpей это сдеpживающий фактоp как для глупых pеволюционеpов, так и для глупых контppеволюционеpов... Скоpо, очень скоpо у нас у всех появится свобода выбоpа. Таким обpазом выбиpайте, где вы и с кем. Повеpьте, это очень увлекательное занятие".

Такова культурная и философская основа проектов переустройства способа совместной жизни народов России - проектов, которые развиваются идеологами демократов под опекой нынешнего политического режима. В рамках этой философии и очерчен весь спектр возможностей - от растворения народов в "этническом тигле" до раскола и взаимоистребления каждого народа в гражданском столкновении. Вопрос в том, принимать ли в принципе саму философию западничества в его современном варианте - или не отвергать нашу историю и наши пространства. И национальная интеллигенция каждого народа действительно стоит сегодня перед выбором. И избежать этого выбора никто не сможет.

 

1992

 

Идеологизация концепции приводит к обилию неизбежных внутренних противоречий. Поэтому она напоминает типичные творения ученых-гуманитарев времен Суслова, создаваемые на потребу политической конъюнктуре, только выполнен он гораздо менее тщательно. Большинство внешне правдоподобных утверждений обнаруживает печальное несоответствие элементарной логике. Видно, что авторы не подвергали утверждения логической проверке - общий дефект наших идеологов новой волны.

Отличия от документов застойного времени - не в пользу "нового мышления". Концепция написана в стиле, который до последнего времени считался недопустимым для государственных документов России. Текст засорен множеством жаргонных слов и выражений, которые оставляют тяжелое чувство.

Тофалары сохранились как народность, хотя перед войной их было 500 человек и на фронте погибла 1/3 мужчин. Сейчас их 800 человек.

Очевидно, насколько это противоречит тому представлению человека, которое положено в основу реформы Гайдара. Юрий Буйда в "Независимой газете" скрипит зубами: "Антирыночность есть атрибут традиционного менталитета, связанного с "соборной" экономикой, о чем особенно убедительно свидетельствуют послесмутный кризис православия и драматические коллизии великих реформ Александра Второго - Столыпина... Наша экономическая ублюдочность все еще позволяет более или менее эффективно эксплуатировать миф о неких общностях, объединенных кровью, почвой и судьбой, ибо единственно реальные связи пока в зачатке и обретут силу лишь в расслоенном, атомизированном обществе. Отвечая на вопрос итальянского журналиста о характере этих связей, этой чаемой силы, поэт Иосиф Бродский обошелся одним словом: "Деньги". И эти "чаяния" навязывают России!

Наглядный пример - конфликт с 3 тыс. хантов Сургутского района, пытающихся сохранить последний лесной массив для своего традиционного обитания как этноса. По заявлению администрации, интересы 70 тыс. жителей района важнее, чем интересы 3 тыс., а кроме того "ханты оказались неприспособлены к рыночной экономике". Это и есть демократический механизм "этнического тигля".

Тяготению народа к этим "духовным братьям" все время мешала имперская власть - то царей, то большевиков, и Кантор с сожалением вспоминает: "Характерно, что пришедшего с Запада Лжедмитрия народ поначалу принял с восторгом и надеждой. Но как реформатор он себя проявить или не успел, или не сумел". Ну прямо как Бурбулис.

Примечательна позиция демократической элиты нерусских народов. Водружая знамя национализма, ее виднейшие представители не сказали ни слова протеста против подобных утверждений, доходящих до прямого расизма. Где же вы, Олжас Сулейменов и Чингиз Айтматов? Революционная целесообразность заставляет молчать.

Здесь Кантор ссылается на авторитет и другого экумениста - Н.Бердяева, который писал: "Необъятные пространства России тяжелым гнетом легли на душу русского народа. В психологию его вошли и безграничность русского государства, и безграничность русских полей. Русская душа ушиблена ширью, она не видит границ, и эта безграничность не освобождает, а порабощает ее... Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней огромную власть. Русский человек, человек земли, чувствует себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их".

На симпозиуме в Гарвардском университете (США) другой философ-западник Муpад Ахундов также доказывал, что Россия - неблагопpиятная мутация в эволюции человечества. Он, помимо привычного обличения православия, негодовал по поводу XIII века, когда русские "из идеологических соображений" отказались подчиниться прогрессивному Ливонскому ордену, который нес "западный образ жизни, перестройку общества на основе немецких законов и установление в деревне цивилизованной земельной ренты".

Мельком укажем на две другие важные идеологемы этих спекуляций Кантора. Во-первых, примитивную ложь о социалистическом проекте в России, в основе которого лежало все же не "грабь награбленное", а совместные сверхусилия в ускоренном развитии через индустриализацию (мы здесь не касаемся сильных сторон и дефектов проекта). Во-вторых, не менее примитивную трактовку образа России как воинственной и милитаризованной Орды. Того образа, с помощью которого многие "либералы" уже открыто говорят, что Гитлер просто был защитником европейских ценностей против угрозы со стороны России-Орды. И что трагической ошибкой Черчилля был союз с СССР, а не с Гитлером.