А.И. Неклесса

(заместитель директора Национального института развития

Отделения экономики РАН)

С. 3-16)http://www.nirran.ru/

Мир изменился. Эта банальная истина в наши дни временами при-

обретает прямо-таки драматичное, если не апокалиптичное звучание.

Словно треснула и надломилась какая-то внутренняя опора, поддержи-

вавшая рутинный круговорот событий, и они понеслись с калейдоскопи-

ческой быстротой, не давая возможности вглядеться в разверзнувшиеся

дали, оценить открывшуюся перспективу. А тут еще и роковая бли-

зость непростых событий происходящих в России. И стремительно над-

вигающийся конец столетья (он же рубеж тысячелетий), до которого

осталось уже менее 1000 дней... И все же хочется понять смысл тех ра-

дикальных перемен, которые в настоящее время претерпевает мир.

Разгадав же историческую головоломку, попытаться найти и ответ на

ключевой вопрос российских дискуссий: определить оптимальную стра-

тегию трансформации страны в современных условиях, предугадать

возможные альтернативы и каверзы ее новой идентичности.

1. XXI ВЕК: МИР НА ГРЕБНЕ

ИСТОРИИ

Мир уходящего XX века заставляет

вспомнить смутные и баснословные вре-

основании современной цивилизации Нестабиль-

ность, изменчивость социального калейдоскопа

достаточно парадоксальным образом становится

наиболее устойчивой характеристикой современ-

ности. Происходит интенсивная трансформация

общественных институтов, изменение всей соци-

альной, культурной среды обитания человека и

параллельно - его взглядов на смысл и цели своего

ба.пъное сообщество: изменение социальной пара-

резко повышает роль и значение общественных

наук, являясь не только социальньш, но также ин-

теллектуальным вызовом (не говоря уже о его ду-

ховном содержании), рождая повышенный инте-

рес к эффективному стратегическому анализу и

прогнозу. Однако, вопреки ожиданиям, современ-

ная теоретическая мысль продемонстрировала

немалую растерянность и неадекватность требо-

ваниям времени, упустив из поля зрения нечто ка-

чественно важное, определившее, в конечном сче-

те, реальный ход событий. И тому были веские

причины.

На протяжении ряда десятилетий общест-

венные науки (а равно и стратегический анализ,

прогноз, планирование в этой сфере) были разде-

лены как бы на два русла. С одной стороны ин-

теллектуальная деятельность коммунистического

Востока, отмеченная печатью явного утопизма,

оказалась в прокрустовом ложе догмы и конъ-

юнктуры (прикрытом к тому же пеленой расхожей

мифологии и лишенных реального содержания

лозунгов). А, следовательно, - неготовой к неор-

динарному вызову времени. Но ведь и западная

социальная наука, особенно североамериканская

футурология, связанная с именами Дэниела Белла

и Герберта Маклюена, Германа Кана и Олвина

Тоффлера, Джона Несбита и Френсиса Фукуямы

также в значительной степени пребывала в плену

стереотипов постиндустриальной политкоррект-

ности, обобщенных в образе эгалитарной гло-

бальной деревни и благостного "конца истории".

(В то же время нельзя не отметить, что в недрах

европейской, по преимуществу, социологии уже в

те годы назревал серьезный поворот, связанный с

критической оценкой состояния самих начал со-

временного общества и переходом к анализу новой

социальной реальности с одной стороны как са-

мостоятельного исторического периода социаль-

ного Постмодерна, с другой - к его рассмотрению

с позиций философии и культурологии постмо-

дернизма. 2)

У отмеченных выше иллюзий, впрочем,

была единая фундаментальная основа: в сущно-

сти, они являлись двумя вариантами единой идео-

логии Нового времени, базируясь на ее ценност-

ных установках и парадигме прогресса. Но, так

уж сложилось, - именно этот фундамент и под-

вергся существенному испытанию на прочность в

конце XX века, именно эта концептуалистика и

переживает сейчас серьезный кризис.

В 90-е годы различные интеллектуальные

и духовные лидеры, влиятельные общественные

фигуры от Збигнева Бжезинского до Сэмюеля

Хантингтона, от папы Иоанна Павла II до совре-

о наступлении периода глобальной смуты, о гря-

дущем столкновении цивилизаций, о движении

мира к новому тоталитаризму, о реальной угрозе

демократии со стороны неограниченного в своем

"беспределе" либерализма и рыночной стихии...

Мир последнего десятилетия разрушает недавние

футурологические догмы и социальные стереоти-

пы, предвещая весьма драматичный образ насту-

пающего XXI века.

Идет глубокая переоценка ситуации,

складывающейся на планете, пересмотр актуаль-

ных по сей день концептов и предлагавшихся ра-

нее прогнозов, их ревизия с неклассических, фун-

даменталистских, радикальных, эсхатологических

и принципиально новых мировоззренческих по-

зиций. Наряду с тотально доминировавшей всего

должительного североцентричного мирового по-

рядка (во главе с Соединенными Штатами) сейчас

с пристальным вниманием рассматриваются сце-

нарии контрнаступления мобилизационных про-

ектов, господства постхристианских и восточных

цивилизационных схем, изучаются перспективы

грядущей универсальной децентрализации либо

геоэкономической реструктуризации мирового

сообщества.

Зримо проявилась также вероятность гло-

бальной альтернативы цивилизационному про-

цессу: возможность распечатывания запретных

кодов мира антиистории, освобождения социаль-

ного хаоса, выхода на поверхность и легитимации

"мирового андеграунда". При подобном развитии

событий новый мировой порядок рискует на деле

обернуться новой мировой анархией.

Правомерность подобного взгляда на ми-

ровую ситуацию подтверждается комплексным

характером происходящих перемен, охвативших в

наши дни буквально всю совокупность социаль-

ных и культурных институтов. Обозначился сис-

темный кризис архитектоники общества, осно-

ванного на определенности национальных куль-

тур и устойчивости ценностно-рациональных

форм мироустройства. Ветшает и меняется на гла-

зах национально - государственная структура ме-

ждународных отношений, трансформируется ме-

ждународное право, базировавшееся на принципе

незыблемости национального суверенитета, пере-

живает серьезную деформацию индустриальная

экономика, задвигаемая ныне в тень виртуальной

неоэкономикой финансовых технологий.

Кардинальные изменения претерпевает и

сфера идеологии, и вся современная мировая

культура, отмеченная повторной встречей по-

сттрадиционного Востока и современного Запада.

Их предыдущее столкновение на путях экспансии

европейской христианской цивилизации утверди-

ло когда-то модель евроцентричного мира, запус-

тило процесс модернизации мировой периферии.

На сей раз встреча культур проходит, однако, под

знаком социального Постмодерна и одновремен-

но - вероятного пробуждения неоархаики. И зна-

менует она, судя по всему, некую новую версию

ориентализации глобального сообщества...

По мере повышения уровня внимания к

судьбам "Нового Третьего Мира" начинают вы-

ясняться весьма интересные, непростые обстоя-

тельства. Так, например, практиковавшийся ранее

способ определения ВВП данной группы стран по

официальным обменным курсам валют оказался в

корне несостоятельным, поскольку при нем зна-

чительно занижались реальные объемы хозяйст-

венной деятельности в странах со слабой валю-

той. В 70-80-е годы в рамках Программы между-

народных сопоставлений ВВП был начат фунда-

ментальный пересчет этого важнейшего показате-

ля на основе паритета покупательной способности

валют (ППС), в результате чего выявилось резкое

расхождение итоговых данных, как правило, при-

мерно вдвое, но иногда и в несколько раз.

Процесс переоценки экономического по-

тенциала развивающегося мира совпал с перио-

дом интенсивного развития его экономики, преж-

де всего в Китае, в странах Юго - Восточной, а

также, отчасти. Южной и Западной Азии. Не-

смотря на серьезные проблемы, срывы и экономи-

ческие бури (наподобие финансовых пертурбаций,

охвативших Восточную Азию с лета 1997 года)

средние темпы роста ВВП Третьего мира в по-

следние десятилетия устойчиво превышали увели-

чение валового продукта в странах Севера. В ре-

зультате ко второй половине 90-х годов сформи-

ровалась достаточно новая и во многом еще не

осознанная конфигурация глобальной экономики.

В ней на долю индустриально развитых госу-

дарств Севера приходилось, по-видимому, не 76-

77% (как следовало из прежней методики расче-

тов), а примерно 53-54% мирового ВВП. *

Если дела действительно обстоят таким

образом (а существуют не только более консерва-

тивные, но и более радикальные оценки), то годо-

вой объем производства двух групп мог бы срав-

няться уже через несколько лет. А к 2020 г., по

предварительным расчетам Мирового банка (хотя

в определенной мере и корректируемым сейчас

последствиями "азиатского кризиса"), в первую

десятку государств с максимальным объемом

ВВП, попадали преимущественно страны, и по сей

день традиционно связываемые с Третьим миром:

Китай, Индия, Индонезия, Южная Корея, Таи-

ланд, Бразилия. Из других стран в первой десятке

предположительно могли бы остаться США,

Япония, Германия, Франция, т.е. она, если этц

прогнозы оправданы, по всей видимости, будет

состоять в основном из государств, относящихся к

ареалу Большого тихоокеанского кольца.

Однако помимо комплекса сценариев, свя-

занных с феноменом "тихоокеанской революции",

существует и более тревожный прогноз социаль-

ной динамики в странах Третьего мира, делаю-

щий акцент на нарастании тенденций социальной

и культурной инверсии в части стран "мировой

периферии", в сумме образующих архипелаг про-

блемных территорий, в той или иной мере пора-

женных вирусом социального хаоса, - Глубокий

Юг.

Отметим, наконец, такой немаловажный

для социальной и экономической географии факт:

в развивающихся странах сейчас проживает при-

мерно 4/5 населения планеты, на их же долю при-

ходится 94% его прироста.

Серьезную трансформацию претерпевает

также индустриально развитый мир. Наряду с

впечатляющими изменениями социального и

культурного климата в конце 60-х годов, которые

проявились в широком диапазоне событий и яв-

лений, знаменующих воплощение ярких реалий

постиндустриального общества, - от генезиса

масштабной контркультуры, а затем и влиятель-

мены происходят также в хозяйственно-

экономической сфере.

Первой ласточкой, привлекшей общест-

венное внимание, заставив серьезно задуматься о

внезапно открывшихся горизонтах (или следует

сказать - тупиках?) индустриального сообщества,

явился, пожалуй, алармистский доклад Римскому

клубу супругов Медоузов (1972). В нем был пря-

мо поставлен вопрос о пределах роста современ-

ной техногенной цивилизации, хотя будущие де-

сятилетия и показали, что ее границы реально

проявились все-таки не столько в связи с истоще-

нием сырьевых ресурсов, сколько в области эко-

логических констант, т.е. ограниченного характе-

ра хозяйственной емкости биосферы.

Резко повысилась в те годы актуальность

проблемы "демографического взрыва". Интен-

сивное обсуждение данной темы привело к прове-

дению в 1974 г. в Бухаресте первой конференции

ООН по народонаселению (созываемой впослед-

ствии каждое десятилетие). Конференция в целом

прошла достаточно драматично и сформулирова-

ла настоятельные рекомендации о насущной не-

обходимости осуществления политики "планиро-

вания семьи" в глобальном масштабе.

К тем же годам, в сущности, относится и

окончание периода бурного, поступательного

развития послевоенной экономики, снижение тем-

пов ее роста, и что, пожалуй, еще серьезнее - наме-

тившаяся тенденция падения нормы прибыли в

сфере промышленного производства.

Определенную угрозу себе индустриально

развитый мир почувствовал также в становлении

нового коллективного субъекта международного

сообщества - пестрого конгломерата Третьего ми-

ра (получившего, кстати, свое название по анало-

гии с историческим "третьим сословием", некогда

сокрушившим привычное мироустройство). Тем

более, что жизненно важные для развития индуст-

риального общества природные ресурсы находят-

ся преимущественно на территориях данной груп-

пы стран.

Складывалась интересная коллизия: имен-

но в момент нарастания проблем, связанных с

кризисом индустриального развития, возникла

перспектива еще большего ухудшения условий

производства из-за неизбежного (как казалось в

тот момент) скачка цен на невосполнимые сырье-

вые ресурсы, а также вероятности введения в той

полнение ко всему начала давать серьезные сбои

сложившаяся система мировых валютно - финан-

совых связей. Непростая ситуация существовала

также в области противостояния Востока и Запа-

да, хотя она была временно смягчена хрупким ме-

ханизмом детанта.

Видимо не случайно в эти годы, в ходе ин-

тенсивных консультаций по поводу происходив-

ших и назревавших перемен (Рамбуйе, 1975) рож-

дается такой влиятельный институт современного

мира, как ежегодное совещание семи ведущих ин-

дустриально-промышленных держав - своего рода

В целом же ответ индустриально развито-

го сообщества на вызов времени оказался неодно-

значным. Были реализованы несколько парал-

лельных стратегий, хотя взаимосвязанных между

собой, но все же существенно разнящихся по дол-

госрочным целям и конечным результатам. На

волне нефтяного шока произошла определенная

интенсификация научно-технического развития.

Были инициированы исследования в области

энерго и ресурсосбережения, а также иных пер-

спективных технологий. Наметилась перестройка

промышленности, связанная со структурным об-

новлением производственных мощностей и пере-

смотром индустриальной политики. Но одновре-

менно развивался и набирал силу другой процесс.

Началась масштабная оптимизация всей

совокупной промышленной деятельности в рам-

ках планеты. Соответственно ускорился и рост

прямых иностранных инвестиций (что, кстати,

косвенно указывает на возросшую неравновес-

ность ситуации). Стала быстрыми темпами фор-

мироваться глобальная экономика - метаэкономи-

ка - уже не сводимая к простой сумме торгово-

финансовых операций, но реально озабоченная

изменением географии промышленного производ-

ства, трансформацией всей прежней социоэконо-

мической топологии.

Именно в этот период складывается ин-

ститут современных ТНК, диверсифицирующих

процесс производства на обширных просторах

планеты, используя благоприятные условия в том

или ином регионе: состояние социальной и про-

мышленной инфраструктуры, производственные

стандарты и местное законодательство, квалифи-

кацию рабочей силы, уровень ее социальной за-

щиты и оплаты, устойчивую и солидную разницу

между паритетом покупательной способности

никам сырьевых ресурсов и даже такой фактор,

позволяющий снижать в определенных ситуациях

издержки производства, как благоприятный кли-

мат. Или эффективно управляя спектром средне- и

долгосрочных тенденций, например, путем фор-

сированной организации спроса и предложения,

либо приводя в действие иные рычаги воздейст-

вия, доступные сильным экономическим игрокам

в умело регулируемой мировой экономической

среде.

В результате осуществления подобных

мер получение ощутимой выгоды оказывается

возможным не только вследствие конкурентных

преимуществ, возникающих из-за развития прин-

ципиально новых технологий или применения

иных способов радикального совершенствования

производственных механизмов (что было бы

практически неизбежно при равновесном и гомо-

генном мироустройстве). Экономически более эф-

фективным методом нередко становится умелое

сочетание различных условий производства в раз-

личных регионах планеты в рамках единого хозяй-

ственного организма.

Однако, если вдуматься в суть происхо-

дящего, то обнаруживается, что нарастающий

импорт дешевых (несмотря на транспортные рас-

ходы, подчас весьма значительные) товаров и ре-

сурсов зачастую есть не что иное, как оборотная

сторона закрепления определенных социальных

аберраций в ряде районов земного шара, а также

ограничений свободного передвижения на рынке

труда. И, таким образом, - фактического экспорта

сверхэксплуатации.

Схожая ситуация прослеживается и в ряде

фундаментальных аспектов мирового разделения

труда (в неравные условия поставлены целые на-

правления хозяйственной деятельности). Прежде

всего, это неравновесие проявляется в общеизве-

тверждающим тот не всегда очевидный факт, что

бальной экономической зоной свободной конку-

системой. (С этим же явлением частично связано

отсутствие перманентного увеличения предельных

общих расходов, казалось бы неизбежного при

либеральной экономической среде.)

В итоге исторические цели общества Мо-

дерна по созданию гомогенной социальной кон-

струкции в виде вселенского гражданского обще-

ства вступают во все большее противоречие с его

же вполне прагматичными устремлениями в эко-

номической сфере, с желанием обеспечить высо-

кий уровень жизни и потребления лишь для соб-

ственных граждан. (Хотя при этом индустриально

развитые страны и попадают в некоторую ловуш-

ку. Стремясь ослабить нарастающий груз соци-

альных проблем с одной стороны, общество в то

же время сталкивается с весьма значительным

уровнем безработицы, развившимся в условиях

формально удовлетворительных экономических

обстоятельств).

Наконец отметим еще одно существенное

обстоятельство. Реализация глобальных схем ко-

ординации и управления мировым хозяйством

оказалась возможной во многом благодаря раз-

вернувшейся революции в области информацион-

ных (и коммуникационных) технологий, что по-

зволило объединить географически разноликое

пространство в единое целое, осуществлять гло-

бальный мониторинг экономической деятельно-

В свою очередь, интенсивно развивавшая-

ся сфера информационно - коммуникационных

услуг быстро превращалась в самостоятельный

сегмент экономики, отрасль, растущую едва ли не

самыми бурными темпами. Действительно, если

привычные виды промышленного производства,

имеющие дело с материальными объектами, ока-

бодным от подобных ограничений.

Еще большее воздействие на судьбы со-

временной экономики (и будущее цивилизации)

оказал процесс формирования энергичной и при-

зрачной неоэкономики финансовых технологий.

Ее становление тесно связано с проявившимся то-

гда же, в начале 70-х годов фатальным кризисом

бреттон-вудской системы, совпавшим с фундамен-

тальной логикой развития информационной ре

волюции и приведшим в свою очередь к стреми

тельной виртуализации денег, прогрессирующем;

росту всего семейства финансовых инструментов

В результате мир финансов стал фактически само

стоятельным, автономным космосом, утрати)

прямую зависимость от физической реальное^

(что и нашло свое выражение в отказе от руди

ментов золотого стандарта, т.е. самого принципы

материального обеспечения совокупной денежной

массы),

Новая финансовая реальность оказалась

необычайно эффективной и жизнеспособной

именно в условиях технологизации, компьютери-

зации и либерализации валютно-финансовой дея-

тельности, как в национальных границах, так и на

обозначившихся просторах транснационального

мира.

Быстрое развитие микропроцессорной

техники, цифровых технологий, телекоммуника-

ций, создавало необходимую информационную

среду способную координировать события и дей-

ствия в масштабе планеты, а также в режиме ре-

ального времени, оперативно производить мно-

гоообразные платежи и расчеты и мгновенно пе-

рост новой глобальной субкультуры - финансовой

цивилизации.

К концу XX века на планете уже сформи-

поле разнообразных валютно-финансовых опера-

ций, все более расходящихся на практике с инте-

ресами человечества, потребностями и нуждами

можностями и объемом. Более того, - подвергаю-

щих дальнейшее развитие общества, а возможно и

само его существование смертельной опасности.

За последние десятилетия было реализова-

но несколько стратегических валютных и финан-

совых комбинаций, последовательно поднимав-

гим возникали многоходовые, долгосрочные сю-

жеты - распространения мировой резервной ва-

люты, обеспечивающей источник перманентного

Третьего мира в плоть и кровь глобальной кре-

дитно-финансовой системы; аккумулирования со-

рециклизации и перехода финансового сообщест-

ва к косвенному управлению такими макроэко-

номическими объектами, как национальные эко-

номики... (Что, в частности, позволило отодви-

нуть далеко в будущее сценарий резкого скачка

цен на природные ресурсы. В результате вместо

взлета стоимости полезных ископаемых в 80-е го-

ды на планете разразился настоящий сырьевой

бум.)^

Кризис индустриального мира привел не

только к реализации оптимизационных и паллиа-

тивных схем по его преодолению. Одновременно

новая экономическая эра открыла шлюзы, сдер-

живавшие развитие откровенно спекулятивных

тенденций. Быстрыми темпами стала расти хищ-

ническая квазиэкономика, паразитирующая на

новых реалиях и имеющая мало общего с конст-

руктивным духом экономической практики Ново-

го времени.

Глобализация финансовой деятельности

позволяла действенно преодолевать ряд законо-

дательных ограничений и норм все еще существо-

вавших в пределах национальных границ. На кар-

наподобие оффшорных зон, чье истинное предна-

значение нередко - реализация разнообразных

схем лукавой экономической практики, включая

весьма асоциальные комбинации. (Тут, кстати,

можно просмотреть определенную историческую

тожение продуктов хозяйственной деятельности

человека, ради достижения финансовой выгоды.

Проложив тем самым, в частности, путь для еще

более внушительного вида поставленной на поток

нологичных, промышленно и ресурсоемких войн

XX века.)

В 90-е годы уже сама кризисность состоя-

ния мира, кажется, становится одним из парадок-

сальных источников дохода. Выражается это в

разрастании комплексной экономики управления

рисками, появления инновационных форм стра-

хования, реализации схоластичных, но изощрен-

ных, хорошо организованных схем валютно-

финансовых спекуляций и интервенций, развитии

финансовой математики и целенаправленной ор-

ганизации, прямом провоцировании финансово-

экономических пертурбаций. Прорисовываются и

новые перспективы: например, столкновения раз-

личных финансовых инструментов в борьбе за

Все это, вместе взятое, постепенно отнима-

ет у денег их прежнее содержание (и в каком-то

смысле реальное наполнение), превращая в род

особой энергичной и агрессивной финансовой ин-

формации. Так, поток операций на валютно-

финансовых рынках в настоящее время более чем

на порядок превосходит реальные потребности

финансирования международной торговли, а их

ежедневный объем примерно соответствует сово-

купным валютным резервам всех национальных

банков мира (которые теоретически могли бы

быть использованы в целях стабилизации в случае

развития глобального кризиса)." А, к примеру,

сложившийся на сегодняшний день колоссальный

по объему рынок вторичных ценных бумаг (про-

изводных финансовых инструментов) - хотя, надо

сказать, его количественная оценка дело весьма

непростое - существенно, в несколько раз превос-

ходит совокупный валовой продукт всех стран

мира, создавая несбалансированную ситуацию,

рискуя уже в ближайшем будущем вызвать текто-

нические подвижки глобальной финансовой сис-

темы и всей мировой экономики в целом...*

годный отчет, в котором констатировал реальный ха-

рактер угрозы срыва мировой банковской системы, ее

постепенного выхода за пределы действенного контро-

ля и профессионального прогноза. Аналогичные опасе-

ния высказал весной 1998 г. и председатель федераль-

ной резервной системы США Алан Гринспен, допус-

технологичной финансовой системы - А.Н.), превосхо-

дящих нашу способность понимания или возможности

объем мировых финансовых трансакций оценивается

астрономической суммой порядка полуквадраллиона

долларов, что создает ситуацию кредитного риска в

глобальном масштабе, чреватую общесистемным кри-

зисом. Происходит также стремительный рост рынка

вторичных ценных бумаг, суммарный объем которых

предположительно находится где-то около отметки в

100 трлн. долларов (и, не исключено, - даже существен-

но превысил ее). Серьезное беспокойство в этой связи

проявляет, в частности, американская комиссия по

стандартизации финансовой отчетности, пытающаяся

хоть как-то рационализировать этот буйный и неустой-

Не менее грозным признаком извращения

смысла хозяйственной практики является форми-

рование на планете комплексной неокриминаль-

ной экономики, ворочающей в настоящее время

сотнями миллиардов долларов. Распечатываются

и интенсивно эксплуатируются (в глобальном

масштабе, с применением самых современных

технических средств) запретные виды псевдоэко-

номической активности: производство и распро-

странение наркотиков, рэкет, контрабанда, кор-

рупция, казнокрадство, компьютерные аферы,

ных отходов, отмывание грязных и производство

т.п...

Симптоматично, что некоторые из видов

деятельности, в сущности той же природы: откро-

венные финансовые спекуляции, игорный бизнес,

распространение порнографии и некоторые дру-

гальной сфере, а их коммерческий результат вклю-

чается в подсчет ВВП соответствующей страны.

Эффект от разрастания, усложнения и ди-

версификации подобного извращенного параэко-

конструктивный характер, вызывая многочислен-

ные моральные и материальные деформации, ведя

к внутреннему перерождению общества. Стано-

вится все труднее избавиться также от впечатле-

ния, что утро XXI века заслонила тень Второй ве-

ликой депрессии, но на этот раз глобальной и, что

более важно, - выходящей за рамки собственно

экономических неурядиц.

Одновременно в результате воздействи;

тех же деструктивных процессов и тенденций н,

привычная форма социальной организации.

II. XXI ВЕК:

НОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

МИРОВЫХ РЕГИОНОВ

Новый мир рождается на наших глазах.

Существующая система интернациональ-

ных связей - этот всемирный концерт, ос-

нованный на межгосударственных отношениях и

кодифицированный международным правом -

мещаясь к динамичным и изменчивым субъектам

мирового хозяйства, чьи подвижные очертания.

проходя в иной плоскости, не совпадают с госу-

дарственными границами, да и взаимоотношения

не определяются и тем паче не исчерпываются ди-

пломатией на правительственном уровне.

Столкновение стилей и форм хозяйство-

вания, социоэкономические коллизии, региональ-

ное соперничество - драматичные силовые игры

нашего времени, сменившие традиционную борь-

бу за обладание физическим пространством. Они

складывается новая социальная реальность, дру-

гое мироустройство.

Действительно, силовые маневры новой

эпохи уже не связаны с завоеванием территории

или даже с прямым подчинением себе экономиче-

ского пространства противника. Они скорее наце-

лены на навязывание окружению своей политиче-

ской воли и видения будущего, на поддержание

сложившейся топологии хозяйственных связей

(или желаемое их изменение), на достижение стра-

тегических горизонтов, определяемых геоэконо-

мической конкуренцией, на упрочение либо под-

рыв той или иной системы социально-

экономических взаимоотношений...

Реально утверждающийся на планете ми-

ровой порядок все более проявляет себя как поря-

ная экономика - осуществленная мировая рево-

люция нашего века - постепенно становится по-

всеместным императивом, правящей системой.

Подобное коренное изменение можно достаточно

просто определить следующей формулой: раньше

мировая экономика была полем, на котором дей-

ствовали суверенные государства, теперь же она

превращается в самостоятельного субъекта, дей-

ствующего на поле национальных государств.

При этом, однако, возникает нечто боль-

шее, чем просто хозяйственный организм плане-

ты. Происходит радикальный сдвиг в привычных

способах проекции власти: из области военно-

политической - в сферу политэкономическую

Экономика начинает проявлять себя не толькс

как способ хозяйствования, но и как доминирую-

щая система управления обществом: как политика

и даже идеология новой эпохи. Она, по сути, ста-

новится новой властной системой координат... Е

результате геополитические императивы начина-

ют последовательно уступать место реалиям гео-

экономическим.

Переплавленное в тигле интенсивного

взаимодействия стран и народов новое мироуст-

ройство постепенно замещает прежнюю плоскост-

ную и евроцентричную модель Ойкумены более

сложным, полифоничным сочетанием геоэконо-

мических регионов. Дело в том, что в рамках гло-

бальной, но все-таки не совсем универсальной

мир-экономики явно проступают контуры ее спе-

циализированных сегментов: социально и культур-

няя мозаика которых объединена культурно-

историческими кодами, общим стилем хозяйст-

венной практики, социально-экономическими ин-

тересами и стратегическими замыслами.'"

В результате над прежней национально-

государственной схемой членения человеческого

универсума все более явно нависает внешняя обо-

экономических рубежей XXI века. Причем, хотя

взаимоотношения новых персонажей историче-

ской драмы - экономических империй-интегрий - и

сохраняют иерархичный характер, речь идет уже

не о привычном реестре сословий уходящего в

прошлое мира. В новой конфигурации универсума

скостных, географических) интегрий, так и в еще

ных структур.

Например, ключевой вид деятельности:

финансово-правовое регулирование не есть некое

совместное и демократичное объединенное пред-

приятие всех стран планеты, или своего рода со-

элитарная отрасль хозяйствования, самостоятель-

ный, доминирующий слой глобальной экономики,

представляющий собой ее весьма эффективный и

Север. Подобное трансгеографическое простран-

ство стремиться с той или иной мерой полноты

охватить прочие геоэкономические миры, объе-

динив их в единую сложноподчиненную конст-

рукцию. В настоящее время данный метарегион

еще имеет определенную географическую привяз-

ку, системный центр, однако по самой своей спе-

цифике, характеру деятельности он - транснацио-

нален.

С реалиями этого домининантного транс-

национального пространства в наибольшей степе-

ни связаны Соединенные Штаты, однако и тут

существуют достаточно серьезные противоречия.

Расширяющийся интернациональный космос (ес-

тественная вотчина НПО и ТНК, но, прежде все-

го, - мир банковских и финансовых сетей) остава-

ясь генетически связанным с породившим его

ареалом, постепенно обретает все большую сво-

боду, во все менее поддающейся государственно-

му регулированию среде. Проявляя собственное

пать в конфликт с целями и ценностями всех зем-

лантический.

Одновременно в мире подспудно форми-

ментарное трансрегиональное пространство, чье

лизацией деструктивных тенденций различной

этиологии. Спекулятивные аспекты финансовой

неоэкономики нередко смыкаются здесь с откро-

квазихозяйственную реальность, существующую

за счет паразитического присвоения части вновь

мирового богатства.

В результате развития подобных тенден-

ций, а также иных, недавних и широко известных

событий кардинально меняется социальный

ландшафт планеты. Оказалась сломанной не

ся, становится достоянием прошлого и обманчи-

можно еще точнее сказать: оси эти не сломались, а

- расщепились. Модель формирующегося универ-

сума, судя по всему, носит гексагональный, шести-

гранный характер (и в этом смысле она многопо-

лярна). В ее состав входят (конечно, отнюдь не на

равных - и в этом смысле она однополярна) такие

макрорегионы, как североатлантический, тихооке-

в основном в районе индоокеанской дуги. А также

два нарождающихся транснациональных метаре-

гиона, которые выходят за пределы привычной

географической картографии. (См. схемы в При-

ложении на вкладке.)

Раскалывается на структурно различные

составные части привычный Север. С одной сто-

роны, его особенностью, основным нервом стано-

лирующего с той или иной мерой эффективности

всю совокупность современной экономической

практики (взимая с нее специфическую ренту). А

ная новой фундаментальной неравновесностью

мировой среды и одновременно парадоксальным

образом основывающая на этом феномене собст-

венную динамичную устойчивость.

Но с другой стороны, не менее яркой ха-

рактеристикой северного ареала является впечат-

ляющий результат динамичной, последовательно?

индустриализации эпохи Нового и новейшего

времени - т.е. геоэкономический Запад. Его суть -

это, прежде всего особое национальное богатство

развитая социальная и промышленная инфра-

структура, обеспечивающая производство слож-

ных, наукоемких и оригинальных изделий и об-

жируется - отчасти в процессе экспорта капитала -

в других регионах планеты.

Географически данные пространства пока

ское целеполагание и исторические замыслы уже

заметно разнятся, а кое в чем и противоречат друг

другу. (Здесь скрыта подоплека многих непростых

и актуальных сюжетов. Интересен, например,

внутренний, геоэкономический смысл такого про-

цесса, как продвижение НАТО на Восток, дающий

шанс испытывающей серьезные затруднения вы-

сокотехнологичной промышленности Запада по-

И, наконец, новой геостратегической ре-

альностью стал находящийся в переходном, хао-

тизированном состоянии посткоммунистический

мир, похоронив под обломками плановой эконо-

мики некогда могучий полюс власти - прежний

Восток.

Очевидно утратил единство также и Тре-

тий мир, представленный в современной социаль-

ной картографии несколькими достаточно раз-

личными, самостоятельными пространствами.

Так, массовое производство как системообразую-

щий фактор (в геоэкономическом смысле) посте-

пенно перемещается из североатлантического ми-

ра в азиатско-тихоокеанский регион (а точнее, -

Большое тихоокеанское кольцо, включающее и

такой нетрадиционный компонент, как ось Индо-

стан - Латинская Америка). Здесь формируется

второе промышленное пространство планеты -

Новый Восток, в каком-то смысле пришедший на

няя образовавшийся с ее распадом биполярный

вакуум.

Ресурсно-сырьевая деятельность является

по-прежнему спецификой стран Юга (во многом

мусульманских или со значительной частью му-

сульманского населения), расположенных пре-

имущественно в тропиках и субтропиках - боль-

шей частью в районе Индоокеанской дуги. Будучи

кровно заинтересованы в пересмотре существую-

щей системы распределения природной ренты,

члены этого геоэкономического макрорегиона

очень медленно, но все же приближающегося по

мере исчерпания существующих запасов природ-

ных ресурсов. Либо - внезапного, скачкообразно-

го развития иной благоприятной для производи-

телей сырья стратегической ситуации или ини-

циативы.

В долговременной перспективе Юг стре-

мится также к установлению нового экологиче-

ского порядка, солидаризируясь с теми государст-

вами планеты, которые хотя и лишены крупных

запасов природных ископаемых, однако обладают

мощным биосферным потенциалом.

трансрегиональный архипелаг территорий, пора-

женных вирусом социального хаоса, также пре-

вращается в самостоятельный стратегический по-

яс Нового мира - Глубокий Юг. (Хотя, как уже

отмечалось выше, в ряде своих проявлений он

фактически смыкается с финансовой эквилибри-

стикой квази-Севера, порождая единое химерич-

ное пространство, существующее за счет весьма

своеобразной цившизационной ренты - планомер-

ного расхищения ресурсов цивилизации, ее декон-

струкции.)

Такова новая архитектоника глобального

сообщества. Она пока не является четкой, за-

стывшей, окончательно сформировавшейся или

даже в каких-то своих частях непротиворечивой.

В отличие от устойчивых границ привычной госу-

дарственно-административной карты планеты

очертания геоэкономического атласа мира носят

тывая сосуществование региональных и трансна-

циональных пространств) - трехмерный характер.

Территории геоэкономических регионов взаимо-

связаны, взаимозависимы. В условиях перманент-

редко пересекаются, сосуществуют, частично на-

плывая друг на друга, их контуры - динамичны,

изменчивы. Далеко не всегда явственны различия

между теми или иными членами Атлантического

или Тихоокеанского миров, традиционного Юга

и Глубокого Юга и т.п. Не проявился оконча-

тельно и вектор развития большинства субъектов

посткоммунистического мира."

Мобилизационная, административная мо-

дель экономики, в целом покинув пределы данно-

существовать на некоторых сохраняющихся его

частях и осколках (а также и в других местах, но

ся в дверь вместе с конструктивистскими проек-

тами будущего обустройства планеты. Например,

в случае резкого обострения тех или иных гло-

бальных проблем, либо плавного перехода к сис-

рованию всего контекста глобальной рыночной

экономики, или же, напротив, ее коллапса из-за

реализации радикальных схем развития мирового

финансово-экономического кризиса.

И в то же время новое, геоэкономическое

мироустройство человеческого универсума - объ-

ективная реальность, все более заставляющая счи-

таться с собой, учитывать ее специфику при стра-

тегическом анализе и планировании дальних го-

наж эры Нового мира. Все они имеют самостоя-

тельные системы целеполагания и жизненных

приоритетов, у каждого есть свой план желаемогс

мироустройства, своя оптимальная схема взаимо-

действия регионов. Или, проще говоря, - собст-

венный проект будущего.

III. XXI ВЕК:

НОВАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ

РОССИИ

Что же можно сказать о положении

России в подобном, кардинально изме-

нившемся контексте, о ее грядущей

идентичности? Какую стратегию раз-

вития следовало бы счесть для страны опти-

мальной в условиях наметившегося геоэконо-

мического размежевания планеты? И, наконец,

пожалуй, самое главное: какой могла бы

мире?

(Продолжение статьи см.

в следующем номере жуpнала)

Пpимечания и pисунки к статье будут pазмещены

здесь позднее, пpиносим извинения за неудобства.